Дрожа и стеная, с промокшими пожитками на плечах, пахари покидали приморские житницы, навеки скрывшиеся под водой. В одночасье они лишились налаженного, обжитого хозяйства. Все они были жертвами небывалого наводнения. Они спасались от потопа. Избегнув одной кары богов, они с лихвой испытали другую.
В ту пору Центральная Европа была покрыта густыми лиственными лесами. Огромные липы, метров под тридцать, широко раскидывали ветви, едва пропуская свет. Люди, поселившиеся под этим шатром из листьев, никогда больше не видели горизонта. Со всех сторон частоколом теснились деревья и кусты.
С этим дремучим Лесом — воплощением ужаса в давних сказках славян и германцев — люди тут же вступили в борьбу. Каменными топорами они прорубали просеки. Мотыгами и палками взрыхляли плодородную почву. Между пнями сеяли полбу и однозернянку. Здесь же, на расчищенных полянах, нежились и валялись свиньи, кормясь желудями и буковыми орешками.
Местное население, собиратели и охотники, было оттеснено или ассимилировано пришлым.
Кстати, этот удар стихии прекрасно рифмуется с одним непонятным прежде фактом. В сотнях ранних могильников, оставленных людьми культуры линейно-ленточной керамики, встречаются украшения из раковин спондилуса: браслеты и серьги. По тем временам эти раковины были в Центральной Европе товаром редким и дорогим. Ведь спондилус встречается в Средиземном море.
Укоренилось мнение, что жители Центральной Европы ради раковин пускались в рискованные торговые авантюры. На лодках они плыли вниз по Дунаю и его притокам, достигая Черного, а затем Эгейского морей. Вскоре древние купцы явно охладели к этим авантюрам и около 5300 года до нашей эры украшения из раковин исчезают из могильников.
Теперь этому факту можно дать другое объяснение. Несомненно, часть украшений или поделочный материал для них беженцы захватили с собой, унося самое ценное из нажитого. Возможно, на первых порах они поддерживали отношения со знакомыми племенами, жившими на побережье Эгейского моря, или теми, кто, спасаясь от потопа, не стал удаляться от Черного моря. Однако через несколько поколений эти отношения прекратились, ведь поддерживать их было трудно. Все разделяло людей, рассеянных на просторах Европы: леса и снега, реки и топи, хищные звери и враждебные племена.
Итак, что значил потоп для Восточной и Центральной Европы, если следовать новейшим гипотезам?
Среди диких туземцев (охотников и собирателей) расселились носители куда более высокой культуры — культуры линейно-ленточной керамики. Они принесли в Европу навыки земледелия. Столкнувшись с ними, местные племена, возможно, пережили такой же культурный шок, как и индейцы Северной Америки при появлении европейцев. Переселенцы принесли в Европу миф о потопе.
Впрочем, сценарий появления земледелия в Центральной Европе все еще вызывает споры. Многие историки по-прежнему считают, что никакого «великого переселения народов» в середине VI тысячелетия не было. Местные племена сами стали переходить от охоты и собирательства к возделыванию земли. «С таким же успехом будущие археологи, изучив материальную культуру России конца XX века и отметив, что внезапно ее жители перестали украшать здания барельефами и бюстами Ленина и пятиконечными звездами, — пародируют новую гипотезу ее критики, — могут прийти к выводу, что в Россию внезапно переселились носители новой материальной культуры, оттеснив ее прежнее население».