По сей день все еще раздаются призывы к новой реформе календаря. Ведь григорианский календарь тоже, как оказалось, не вполне точен. Истинный солнечный год длится, мы знаем это теперь, 365 дней 5 часов 48 минут 46 секунд. Григорианский год — на 26 секунд короче. По прошествии 3300 лет накопится погрешность величиной ровно в сутки.
Эта неприметная разница не дает покоя реформаторам календаря, как и некоторые другие не вполне удачно решенные вопросы: например, схема назначения високосного года, разная продолжительность месяцев и, наконец, разбиение года на 52 недели и один (или два) остаточных дня — из-за этого одни и те же порядковые дни месяца почти всегда приходятся на разные дни недели.
Год никак нельзя разбить на 12 равных месяцев с одинаковым количеством дней, а месяцы — на равное число недель. Поэтому новые реформаторы предлагают непривычные способы деления года. Так, в 1933 году планировалось ввести унифицированный календарь, в котором было 13 месяцев; в каждом из них — по 4 недели, то есть по 28 дней. Первый день года предлагалось не причислять ни к одному из месяцев. Таким образом, в «реформированном» году было по-прежнему 365 дней. В високосный год добавляется еще один день: его помещают посреди года. В таком календаре все дни месяцев и все праздники приходятся на строго определенные дни недели.
В 1954 году похожий проект одобрил Секретариат ООН. Согласно плану, год состоял из 52 недель, к которым добавлялись ежегодный День мира, отмечаемый в конце года, а также — в високосный год — еще один лишний день, сразу после 30 июня. Новый календарь намечено было ввести 1 января 1956 года. Но США и Великобритания отказались одобрить этот проект «по религиозным соображениям».
Эти неудачи не означают, что не появятся люди, готовые вновь и вновь исчислять формулу времени и все более точно описывать его прихотливый бег. Невидим поток времени, минующий нас, но это незримое нечто люди все же сумели безошибочно очертить. И время благодарно им. Оно повторяется, оно предсказывает себя. И его отпечаток — календарь — сопровождает нас в нашем плавании вниз по реке времени. Он, словно спасательный круг, брошенный нам, чтобы рассекать сумятицу волн.
