Где бы я ни жил, я всегда первым делом принимался изучать ветры, дующие в этих местах. Это было очень интересное занятие — наблюдать за ветрами и мысленно представлять, откуда приходили к тебе те или иные потоки воздуха.

Как-то узнал я, что западные и юго-западные ветры, приносящие с собой теплые, частые дожди, зарождаются над далекими Канарскими островами. Название этих островов звучало для меня таинственно, а потому с особым уважением, с каким положено относиться к каждой, пока не разгаданной тайне, относился я и к этим теплым и влажным ветрам.

С западными и юго-западными ветрами приходило на мой огород такое парное тепло, что овощи на грядках поднимались прямо на глазах. Но западные и юго-западные ветры дули всегда недолго, они быстро «уставали» — ведь не шутка лететь сюда, на север нашей страны, с далеких Канарских островов. И я начинал тогда боязливо присматриваться: что же будет дальше, откуда теперь явится ко мне новый ветер?

Но бывало так, что после тепла и дождей, пришедших с Канарских островов, никакие ветры подолгу не заглядывали в наши края, и после парного тепла сразу наступали ясные, безоблачные дни. Нет, облака в такие дни на небе все-таки были, но их было совсем немного, и размеры и число их увеличивались только к вечеру. Тогда казалось, что вот-вот из облаков пойдет дождь, вот-вот загремит гром, но ни грома, ни дождя по-прежнему не было. Правда, гул далекого грома до меня долетал. Это случалось обычно по вечерам, а то и ночью. Я думал тогда, что где-то там дальше, где гремит гром, все-таки идут дожди, но потом точно узнавал, что и там, далеко, тоже не было никакого дождя — в такие ясные жаркие дни над землей могли собираться грозы, сухие грозы без дождей, но собирались они редко и были не очень гулкими.

В такое время и наступала та самая знойная, палящая духота — засуха, которую я только что вспоминал. Вот тут-то и ждал я с особым нетерпением, когда же наконец подует ветер.

И пусть, на худой случай, подует этот ветер с северо-запада и принесет с собой не только дождь, но и холод, однако изводящей жаре придет здесь конец. И стоило мне отметить, что посреди душной, мертвой жары начинает рождаться ветер, что его язычки потянулись ко мне с северо-запад, как я уже был уверен — ненастье рядом.

Вслед за северо-западным ветром и приходил к нам тот самый сырой холод, когда почва кисла от дождей, а растения, хоть и ожившие после жары, совсем не желали расти на холодном ветру. Когда сырой и холодный северо-западный ветер начинал надоедать и мне очень хотелось, чтобы дождь перестал, я с особым беспокойством ждал ветров с востока и юга. Только эти, восточные или южные, ветры могли остановить потоки холодной воды, приносимые с северо-запада. Правда, остановить дождь мог и северный ветер — северный ветер всегда приносил с собой ясную погоду, но никогда не приходило вместе с северным ветром в наши края тепло. Такой же ледяной холод мог принести даже посреди лета и северо-восточный ветер. А вот с востока, юго-востока и юга летом могло прийти к нам настоящее, сухое тепло.

Когда наконец северо-западный, сырой и холодный ветер стихал и вместо него являлись ветры с юга, я тут же принимался гадать, откуда именно могли прийти эти теплые, ласковые потоки сухого воздуха? Может быть, южные ветры, приходящие в наши края, зарождались где-нибудь над Черным морем под неумолчный рокот прибоя? А может быть, родина этого доброго юго-восточного ветра — песчаные пустыни Средней Азии?